Откат. Глава 13. Разгадка

А вы, друзья, как ни садитесь,

Всё в музыканты не годитесь

И.А. Крылов. 1811

На это неожиданное сообщение друга Кулагин среагировал первым. Он неуловимым молниеносным движением выхватил из кобуры служебный пистолет и передернул затвор. Не тратя время на бесполезные разговоры, обернувшись к друзьям, он быстро спросил:

- Саня, у тебя какое-нибудь оружие в доме есть?

- Оружие? - растерянно засуетился Толстов. – Да какое у меня оружие… Разве что кухонные ножи… Да, вот, вспомнил: у Елены есть старый газовый баллончик!… Ну и у сына моего целая куча игрушечных пистолетиков, которые в темноте не отличишь от настоящих. Еще в сарае есть топоры и лопаты. Вот и все оружие.

- Сгодится и это, - глаза Кулагина сверкнули недобрым огнем. – Значит, так, парни, диспозиция следующая. Мы с Игорьком и Лешей встанем на лестничном пролете выше твоей, Саня, квартиры. А вы с Володей и Серегой останетесь здесь. Наверняка эти гоблины позвонят в дверь. Сразу открывай, даже не задавай банальных вопросов, типа, «кто там». Наверняка, один встанет перед дверным глазком, а остальные спрячутся сбоку, так, чтобы их видно не было! Как только откроешь – сразу брызгай из баллончика прямо в глаза! Я пальну в потолок: поверьте, братцы, звук выстрела и падающая штукатурка достаточно убедительно действуют на нервную систему и способны охладить самые горячие головы! Вы тычете им в рожу игрушечными пистолетами: в суматохе эти олухи не успеют отличить настоящее оружие от игрушечного. Ну, а я буду орать то, что мне и положено при задержании. Вы только мне поддакивайте! И мы с вами вяжем всю эту троицу! А дальше… Дальше война план покажет! Ну, а уж если кому придет в голову шальная мысль достать пушку… Ну тут уж извините: я не виноват: сопротивление сотруднику милиции, находящемуся в форме, да еще при исполнении служебных обязанностей карается открытием огня на поражение. В любом случае, минимум одного мы с вами повяжем. Ребята, вы все поняли?

Вместо ответа парни дружно закивали головами.

- Тогда по коням,- быстро подвел итог Кулагин. - По местам, гасконцы!

Произнеся эти слова, Кулагин быстро вскочил со своего места и сделал выразительный знак Симакову и Бочкареву, которые пулей вскочили со своих мест и ринулись на выход вслед за Кулагиным. В свою очередь Толстов подбежал к секретеру, в котором хранились разные причиндалы его супруги, и достал газовый баллончик. Затем он кинулся к ящику с игрушками сына и вытащил из него три игрушечных пистолета. Раздав ребятам «оружие», он вместе с Володей и Сергеем встал возле входной двери. Кулагин, Симаков и Бочкарев выскочили из квартиры и поднялись на лестничный пролет выше квартиры Толстова.

На лестнице воцарилась тишина, нарушаемая лишь бешеным стуком сердец.

Спустя несколько секунд, слегка скрипнула входная дверь подъезда. В подъезде отчетливо зазвучали тяжелые шаги поднимающихся людей. Слышно было, как они негромко переговаривались между собой:

- Вы оба, встаньте возле двери и молчите. Я позвоню в дверь и представлюсь соседом снизу: мол, заливаешь ты нас, братан. А как он дверь  откроет – после моего сигнала врывайтесь в хату и укладывайте всех на пол. Сигнал: моя фраза «извините, гражданин начальник». Всем все понятно?

- Все вкурил, Философ, базара нет! Давай!

- Все прочухал[1], братан! Все будет тип-топ, не бзди[2]!

Троица поднялась на лестничную площадку, где находилась квартира Толстова и расположилась на ней. Кулагин, сделав знак своим друзьям, осторожно следил за каждым их движением, держа пистолет наготове.

Тот, кого Виталий по фотографии называл Философом, встал напротив дверного глазка и сделал знак своим подельникам. Те вдвоем встали справа от входной двери Толстова, вытащили свои пистолеты и замерли в ожидании. В свою очередь и Кулагин, сделав знак друзьям, притаился и напрягся в тревожном ожидании.

Философ нажал на кнопку дверного звонка. В наступившей тишине его мелодичное звучание всем присутствующим показалось оглушительным.

Спустя мгновение из-за двери отчетливо послышались шаги.

В следующее мгновение события развивались, словно в замедленной съемке. Открыв дверь, и не произнося ни единого слова, Толстов брызнул в лицо Философа струю ядовитого газа. Тот, завизжав, выронил пистолет и схватился за глаза обеими руками.

В туже секунду грохнул выстрел. Осколки штукатурки полетели во все стороны, обдав нападавших кучей цементной пыли.

Подельники Философа не успели сделать ни единого движения.

- Стоять, суки! - заорал Кулагин, в два прыжка оказавшийся на лестничном пролете Толстова и с силой приперев голову Философа к стене стволом своего пистолета. – Руки в гору, милиция! Кто дернется – пристрелю к едрени матери!

В спины незадачливым грабителям уперлись стволы. Те, растерявшись, выронили оружие и растерянно подняли руки вверх.

- Не дергаться! – орал Кулагин. – Не дергаться, вашу мать, суки!

- Молчать, тварь! - заорал в свою очередь Бочкарев, приперев к стене голову несчастного Ромы Беспалова игрушечным пистолетом. – Только пикни, паскуда, – я твои мозги по стене ровным слоем размажу!

- Стоять! – орал Симаков, тыча игрушечным пистолетом в поясницу третьего нападавшего. – Руки в гору, мать твою! Ноги шире! Шире, я сказал, урод! Иначе продырявлю на хрен! Только дернись – убью, тварь, на хрен!

Испуганные неизвестно откуда взявшимися сотрудниками милиции, горе-грабители и не думали не только сопротивляться, но даже дергаться. Они лишь дрожали мелкой дрожью, боясь пошевелиться. Выскочившие из квартиры  Сергей, Мамонтов и Толстов в свою очередь, с трудом сдерживая смех, тоже уперли в головы Беспалова и Татарченко игрушечные пистолеты. Сергей, за не имением в руке даже игрушечного оружия, припер голову Беспалова к стене подъезда пальцем.

Видя, что его подопечные и не думают сопротивляться, Кулагин быстро и профессионально обыскал нападавших. Не найдя у них ничего подозрительного, он, сживая в руках пистолеты, подтолкнул незадачливую троицу внутри квартиры.

Дверь захлопнулась, отделяя всех участников событий от внешнего мира.

- Так, Саня, у тебя скотч есть? – деловито спросил Кулагин.

- Как не быть, конечно, есть, – ответил Толстов. – А что, надо?

- Надо, Саня, надо, – деловито пробормотал Кулагин. – Тащи его сюда.

Толстов вышел из коридора. Вскоре он вернулся, неся в руках два рулона скотча и моток изоляционной ленты. Кулагин, пряча в глазах довольную усмешку, быстро и профессионально замотал руки и ноги незадачливых грабителей. Последним движением он заклеил им рты, после чего вытер со лба пот.

- Теперь делаем так, - командным тоном произнес Виталий. – Беспалова и Татарина растащите по комнатам и прикрутите намертво к стульям. И чтобы пикнуть не смели – заклей их хавальники[3]! А вот Философа тащите в гостиную комнату. Там уж я с ним пообщаюсь наедине.

Ребята моментально кинулись исполнять распоряжение Кулагина. Вскоре Беспалов и Татарин оказались намертво прикрученными скотчем к стульям таким образом, что не могли даже пошевелиться.

Стреножив своих преследователей, ребята вернулись в комнату, где Кулагин стоял напротив Философа и внимательно смотрел на него. Рот у Философа был свободен, теперь он мог свободно дышать.

В милицейской форме Виталий Кулагин выглядел особенно эффектно.

Друзья столпились за спиной Кулагина и внимательно слушали.

- Теперь, Философ, послушай меня очень внимательно, - сказал Кулагин. – И постарайся не пропустить ничего из того, что я тебе буду говорить. Перечислять тебе все твои подвиги я не стану – ты о них знаешь не хуже меня. Вопрос в другом: что тебе и твоим дружкам за это светит? А светит тебе вот что. Начнем по порядку. Вы избили нашего друга. Этот факт зафиксирован документально, кроме того, тому есть свидетели и их показания запротоколированы. На юридическом языке это называется «умышленное причинение средней тяжести вреда здоровью, не опасного для жизни человека, но вызвавшего длительное расстройство здоровья или значительную стойкую утрату общей трудоспособности». Учитывая то обстоятельство, что это было сделано группой лиц по предварительному сговору, то эта невинная шалость наказывается лишением свободы на срок до пяти лет. Каждому, заметь, Философ, каждому! Статья сто двенадцатая родного уголовного кодекса. Теперь пойдем дальше. Ты  со своими дружками напал на нашего друга в подъезде, и стали стрелять по нашей машине. Следы на машине ты сам видел своими глазами. Любая трасологическая экспертиза докажет, что выстрелы были произведены из ваших волын[4]. Учитывая все вышесказанное, мы можем уверенно говорить о том, что перед нами организованное преступное сообщество. А создание преступного сообщества для совершения тяжких или особо тяжких преступлений наказывается лишением свободы на срок от семи до пятнадцати лет со штрафом в размере до одного миллиона рублей или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период до пяти лет. Можешь убедиться сам: это статья двести десятая. Ну и, наконец, родная твоя статья двести двадцать вторая: незаконные приобретение, передача, сбыт, хранение, перевозка или ношение оружия. Учитывая то, что мы имеем дело с организованной преступной группой, то вывод напрашивается сам собой: те же деяния,  совершенные группой лиц по предварительному сговору, да и к тому же совершенные организованной группой, наказываются лишением свободы на срок от пяти до восьми лет. Усекаешь, Философ?

В ответ на последнее замечание Кулагина Сабуров ничего не ответил и только криво усмехнулся.

- Посмейся, родной, посмейся, - задушевно произнес Кулагин. – Веселись, пока можешь. Только ты подумай вот о чем: за все ваши подвиги и с учетом героического прошлого каждого из вас самое малое, что светит и тебе, и Беспалому, и Татарину – это пятнадцать лет на рыло по совокупности преступлений. И это минимум – ты уж мне поверь! Ну что, осознал, родимый? Отсюда вопрос: ты веришь, что этот курорт на зоне строгого режима я могу вашей милой троице мигом организовать?

- Верю, начальник, как же тебе не поверить, - ответил Сабуров, глядя на Кулагина. – С тебя станется. Вот только я в толк не возьму: зачем ты мне все это говоришь? А посему сомнения у меня имеются.  Значит, не все у тебя так гладко, если ты со мной еще разговоры задушевные ведешь. Выходит, надо тебе что-то от меня.

- Правильно излагаешь, - усмехнулся Кулагин. – Но при этом есть вариант, что для тебя все сложится не так грустно и трагично.

- Это как же? – спросил Сабуров.

- А вот как, - объяснил Кулагин. – Философ, ни ты, ни дружки твои, что в соседней комнате сидят к стульям привязанные, - вы меня во всей этой кутерьме совершенно не интересуете. Вы все мелкие сошки и работали по наводке. Наверняка над вами кто-то стоит. Так вот, ты мне сейчас под протокол все излагаешь о своем командире: кто он, что он, чего надо ему – ну и так далее. А я  в таком случае оформляю тебе явку с повинной. Далее ты помогаешь нам взять твоего пахана с поличным. И если ты его сдаешь нам со всеми потрохами, то тогда получаешь следующее. Первое: мы забываем о нападении на нашего друга. И второе: мы забываем еще и о том, что вы в нас палили из ваших стволов, как в тире по живым мишеням. Единственное, о чем я не могу забыть – так это только незаконное хранение оружия. Но ты ведь, Философ, в наших делах грамотный и знаешь, что лицо, добровольно сдавшее предметы, указанные в статье двести двадцать второй, освобождается от уголовной ответственности, если в его действиях не содержится иного состава преступления. А иной состав преступления… Мы сделаем вид, что его не было. Каждый из вашей троицы пишет заявление о том, что добровольно сдаете свои стволы. Таким образом, учитывая ваше активное сотрудничество со следствием, ты сдаешь нам главаря и в самом худшем случае отделываешься условным сроком. Разумеется, совсем бесплатно это для вас не получится: нашему другу надо будет компенсировать временную нетрудоспособность, а также обязательно надо будет машину восстановить – ну да ведь ты понимаешь, то это уже мелочи. Ну что, Философ, устраивает тебя такой вариант?

Сабуров опустил глаза и глубоко задумался. Кулагин терпеливо ждал и с усмешкой смотрел на него.

- А хочешь, Философ, я тебе помогу? – нарушил молчание Виталий. Он старался говорить серьезно, но в его голосе невольно звучало скрытое торжество. – Что, родимый, память отшибло? Ладно, тогда я твою память немного освежу – чтобы ты не чувствовал себя так неуютно. Тебе команды дает Сергей Орестович Корзинкин. Ты ведь двоюродный брат его дражайшей супруги. Теперь ты сам видишь, что материала у меня более чем достаточно. Ну, как, Философ, сотрудничать будем?

При последних словах Кулагина, Сабуров поднял глаза, внимательно посмотрел на Виталия, словно пытался прочесть его мысли, но не спешил с ответом. Он тяжело вздохнул и, словно борясь с самим собой, хотел что-то сказать, но потом снова опустил глаза.

Виталий насмешливо наблюдал за Сабуровым, за его внутренней борьбой, но не торопил его. Остальные тоже молчали и выжидательно смотрели на Сабурова. В комнате повисла гнетущая тишина.

- Нет, начальник, так не пойдет, - наконец нарушил молчание Сабуров. – За предложение спасибо, конечно, но я лучше на зоне буду париться в робе, чем на свободе и в костюмчике - на пере. А посему я лучше помолчу: здоровее буду.

После такого неожиданного решения Сабурова, Виталий Кулагин не мог сдержать своего удивления.

- Неужели ты мне не веришь? – с изумлением спросил Кулагин. – Или ты считаешь, что париться на зоне вместо Корзинкина – это справедливо? Или тебе кажется, что я тебе мало предложил? Ну, если последнее верно, то в таком случае, ты, Философ, большой нахал!

- Почему же «не верю»? – ответил Сабуров. – Верю. Что ты сдержишь свое слово – в это я верю. И тому, что не станешь оформлять нам нападение, нанесение телесных повреждений и все такое прочее – верю: а что в этом такого? И что явку с повинной оформишь – тоже верю. Ты-то свое слово сдержишь, начальник, базара нет, потому как выгодно это тебе. То, что не я тебе нужен, а пахан – так это ж любой фраер поймет! И то, что ты мне, начальник, предложил немало, я знаю. Ты не думай, я не лох какой-нибудь, я-то жизнь нюхал и понимаю, что к чему. Ты, начальник, хороший человек и предложил мне даже больше, чем мне причитается! Если бы дело было только в том, чтобы забашлять тебе и твоим корешам за ущерб – да базара нет! Ты только цену назови, а дальше – мои проблемы, все заплатим, век воли не видать! Только ты, начальник, учти другое: свобода, бабки, телки и все такое прочее – они ведь только живым нужны. Жмурикам[5] все это сокровище без надобности.

- Это что так? – спросил Кулагин. – Ты что, Философ, Корзинкина испугался? Так ты ведь имей в виду, что в тюремной камере ему тебя обижать будет крайне затруднительно – об этом уж я позабочусь!

- Тоже мне, нашел, кого бояться: Корзинкина! – пробурчал Сергей и скривился от отвращения. – Этот бесогон[6] собственной тени боится! Он трус, каких мало!

Сабуров скользнул взглядом на Сергея и затем внимательно посмотрел на Кулагина.

- Вот что, начальник, - решительно сказал он. – Надо бы нам с тобой с глазу на глаз кое-что обкашлять.

- С глазу на глаз? – переспросил Кулагин. – Ну что ж, добро, я не возражаю. Мужики, не в службу, а в дружбу: выйдете на пару минут на кухню, а мы тут перетрем кое-что. А вы пока что тех двух клоунов покараульте, чтобы глупостей, не дай Бог, не наделали.

Ребята, словно по команде, поднялись со своих мест, и вышли из комнаты. Кулагин закрыл дверь и посмотрел на Сабурова.

- Ну что, Философ, вот мы с тобой и одни, - произнес Кулагин, глядя в упор на Сабурова. – Теперь выкладывай все и не вздумай финтить.

- Не для протокола, начальник, а для души мои слова тебе, - сказал Сабуров и поскреб связанными руками свой подбородок, на котором уже начала проступать щетина. – Под протокол ничего не скажу, уйду в полную несознанку, но тебе, как хорошему человеку, скажу по душам кое-что. Не Корзинкин главный в этом деле. Он меня только со своим корешем свел. И все приказы мне кореш его отдавал. А там все на бабках замешано. Там такие бабки, начальник, что тебе вместе с твоими дружками за три жизни не заработать. А за такое лавэ[7] запросто угрохать могут. Ты пойми, начальник, что этот ваш Корзинкин – да он просто сутенер. Но вот босс его – тот парень серьезный. Они с Корзинкиным свою контору на бабки кинуть решили. Нам с пацанами капля в море от этого достанется. Но я этого босса не знаю. Видеть – видел, отрицать не стану, да и то лишь  в потемках, в машине.

- А звать-то его как? – спросил Кулагин. В его голосе проскальзывали нотки растерянности и разочарования. – Как ты этого пахана при встрече называл?

- А прямо так и называл: босс, - ответил Сабуров. – Я при первом знакомстве прямо его спросил: как, мол, вас звать-величать. Так он мне сразу ответил, как отрезал: не твое, мол, собачье дело, называй меня просто «босс».

- Знаешь, дружок, ты, конечно, красиво поешь, но что-то в твоем рассказе концы с концами не сходятся, - недоверчиво протянул Кулагин и с сомнением покачал головой. – Если этот твой босс так от тебя перекрылся и засекретился, то откуда же ты в таком случае знаешь столько подробностей? Откуда ты про бабки знаешь? С чего ты взял, что этот босс – такой серьезный мужчина, а?

- Да как тебе сказать, - нехотя проворчал Сабуров. – Про бабки – это больше Корзинкин разнуздает звякало. Он же на самом деле – полный лох, без мозгов! А потому и бакланит[8], что ни попадя! Он ведь больше пыжится и корчит из себя крутого, а на самом деле – фраер, шестерка на побегушках! Кое-что он сболтнул по глупости, кое-что я сам домыслил – вот и понял, что там дело миллионное! И не наши, деревянные, а зеленые лавэшки! Нам с пацанами за работу по десять штук зелени обещано. На каждого, ты понял? Ты прикинь, начальник, что это за бабки! Тебе, небось, за такие бабки год пахать надо, а мы бы за день их получили, если б карта легла! А что до босса – почему я сказал, что он парень серьезный! – так ведь, начальник, как говорили у нас на зоне, «честного вора в законе от петуха за версту отличить можно»! Вот поэтому не проси меня объяснить это! Но то, что для него что меня, что тебя, что дружка твоего подрезать – все равно, что рюмку водки выпить – это уж ты мне поверь! Зуб даю, век воли не видать, начальник!

В подтверждении своих слов, Сабуров в типично блатной манере щелкнул большим пальцем правой руки по зубу и затем молниеносно провел этим же пальцем по собственному горлу. При виде этого Кулагин сдержанно усмехнулся, но не сказал ни слова. Философ, в свою очередь тоже замолчал и выжидающе смотрел на Виталия.

- Вот что, Философ, - сказал, наконец, Кулагин. – Теперь ты, дорогой, посиди и подожди немного. А нам с коллегами надо пошептаться.

Сабуров понимающе вскинул замотанные скотчем руки в знак того, что он все понимает. Кулагин подошел к нему, проверил, крепко ли связаны руки Сабурова, после чего вышел на кухню.

- Ну что он сказал новенького? – спросил Толстов.

- Да ничего принципиально новенького Философ не сказал, - разочарованно произнес Кулагин. – Кроме того, что за спиной Корзинкина стоит некий таинственный босс. Ни имени, ни фамилии – просто Босс. Говорит, что мужчина он – ну, о-о-очень серьезный! Пришить любого из нас – что стакан водки махнуть! Но вот кто это – то ли Штерн, то ли кто-то еще! – неизвестно. Да и работает ли этот таинственный Босс в институте – тоже не факт.

- Похоже, мы снова в тупике, - поморщился Бочкарев. – И что теперь с этими тремя клоунами делать?

- Да это как раз не проблема, - отозвался Кулагин. – Закроем, как родных! Вот только Сереге это по существу никак не поможет. Более того, если начнется официальное следствие, то Корзинкин, скорее всего, сразу же откреститься от показаний своего родственничка. Сам посуди: кому на суде больше поверят – добропорядочному гражданину или дважды судимому уголовнику? Нет, ребята, пока мы не вычислим, кто этот таинственный Босс, то надо быть дважды осторожными!

- Парни, погодите, - воскликнул Сергей.

Это восклицание прозвучало настолько неожиданно, что все непроизвольно вздрогнули. Сергей вскочил с места и стал лихорадочно перебирать бумаги на столе, которые принес Бочкарев. Найдя нужную запись, он схватил сотовый телефон Сабурова и нажал несколько клавиш. Затем с изумлением уставился на друзей.

- Братцы, я, кажется, теперь точно знаю, кто же этот таинственный «босс», - пробормотал Сергей. В его голосе прозвучала радость исследователя, решившего, наконец, сложную задачу. – Именно с ним консультировался Философ, именно он отдавал этим гоблинам приказы… Ну, ни хрена ж себе, пасьянс складывается…

- И кто же он? – настороженно спросил Симаков.

- Наш финансовый директор, - с трудом выдавил Сергей. - Алексей Максимович Трофимов.

Скачать полностью

Источник: http://www.s-et.ru/index.php?categoryID=561