Одна страна, две системы. 20 лет воссоединения Гонконга с Китаем

На днях председатель КНР Си Цзиньпин посетил Гонконг в честь 20-летия со дня возвращения этой бывшей британской колонии Китаю. Это стало поводом для мировой прессы провести аудит работы концепции «одна страна, две системы», которая определяет функционирование и Специального административного района Сянган (так официально называется сейчас Гонконг).

Концепция «одна страна, две системы» была предложена Ден Сяопином в расчете не только на мирный возврат Гонконга или Макао (кит. — Аомынь), но в первую очередь Тайваня, который так и не проникся этой идеей до конца. Но в Пекине резонно считали, что Запад согласиться с реинтеграцией территории Китая только в том случае, когда на них будут сохранятся преференции для бизнеса и устоявшийся образ жизни местного населения.

Китай восстанавливал свой суверенитет над бывшими колониями, но обязывался сохранять расширенную автономию территорий на 50 лет. За этими территориями сохраняется статус свободного порта (порто-франко), отдельной таможенной территории, международного финансового центра с собственной валютной системой. Например, Гонконг имеет собственные исполнительную, законодательную и судебную системы, а также проводит самостоятельную иммиграционную и налоговую политику.

С одной стороны, это дает возможность развиваться Гонконгу, а с другой — объединение ресурсов материкового Китая и Гонконга усиливает их обоих. Сегодня Гонконг занимает 3-е место в мировом рейтинге лёгкости ведения бизнеса; 5-е место в рейтинге налоговых систем мира. По данным Всемирного банка, в Гонконге три налога, из которых 17,6% — налог на прибыль, 5,1% — трудовой налог, 0,1% — другие. Суммарная ставка налогов составляет 22,8% К концу 2016 года Гонконг стал самым крупным в мире рынком IPO.

Официальные спикеры Пекина говорят о сплошных успехах концепции «одна страна, две системы». Это часть официальной пропаганды. В прессе много материалов об успехах Гонконга, о новых инфраструктурных проектах в регионе, о связях Гонконга с материковым Китаем. Посольства КНР в других странах проводят праздничные приемы. В самом Гонконге запланирована неделя пышных празднеств.

Но в действительности в отношениях Пекина и Гонконга существуют определенные сложности. Во-первых, это так называемый «фильтр» на кандидатов для участия в выборах главы Гонконга (это положение Основного закона для САР Сянган в момент его передачи от Великобритании Китаю). Во-вторых, принудительно-добровольная самоцензура в местных СМИ. По словам лидера Демократической партии Гонконга Мартина Ли, «люди Гонконга свободны критиковать местное правительство. Журналисты, пресса и телевидение здесь не боятся местных властей, но, когда речь заходит о центральном правительстве в Пекине, очень немногие способны на критику, слишком много самоцензуры». В-третьих, изменения демографического баланса в районе и приток мигрантов из материкового Китая (на 2016 года их было уже 1,3 млн человек из 7,5 млн жителей Гонконга).

Руководство КНР укрепляет свое присутствие в районе. Фильтр для кандидатов — это скорее механизм отбраковки популистских лидеров, играющих на недовольстве политикой Пекина в Гонконге. Из колоды выпадают случайные люди, авантюристы, просто нелояльные Пекину люди. В то же время, китайское руководство не требует, чтобы за отобранных кандидатов голосовали. Выбор у местных жителей все равно сохраняется (местный парламент) и оппозиция не запрещены. Хотя в последнее время администрация Гонконга все охотнее использует силу для разгона демонстраций и акций протеста.

Что касается притока китайцев с материка, то на сегодняшний день эта тенденция уже привела к существенным изменениям в электоральных предпочтениях местных жителей, в политической культуре и даже в быту.

Возник запрос и на культурную интеграцию с КНР. Нынешний глава администрации (кстати, первая женщина — глава Гонконга) Линь-Чжэн Юээ обещает уже в сентябре этого года введение системы 15-летнего бесплатного образования, оно теперь распространится и на детские сады. Именно образование было главным камнем преткновения между прокитайскими властями и обществом. Частные школы отказывались вводить в начальных классах уроки китайской истории, традиций и культуры. Теперь народное образование должно покрыть этот дефицит.

Реинтеграция с КНР внесла некоторые коррективы и в повседневность гонконгцев. Так, использование общекитайского языка увеличилось, английским владеют почти все жители, но качество его преподавания снизилось. Общие результаты госэкзамена по английскому — самые низкие за последние 12 лет.

В целом, Гонконг стабильный регион и не создает много проблем Пекину. Результаты социологических исследований показывают, что только 27% жителей готовы к участию в массовых акциях протеста, если это будет касаться политических свобод и демократии. После «революции зонтов» в 2014 году, когда в акциях приняли участие более 100 тысяч человек, наблюдается снижение вовлеченности масс в политические процессы.

Во многом это объясняется специфической политической культурой самого Гонконга. В свое время основатель Сингапура Ли Кван Ю, описывая процесс возврата региона Китаю отмечал, что «люди в Гонконге полагались не на правительство, а на себя и на свои семьи. Между ними и колониальным правительством не существовало никакого «общественного договора». В отличие от жителей Сингапура, они не могли и не защищали свои коллективные интересы. Гонконг не являлся государством, — ему просто не позволяли стать государством: Китай никогда не допустил бы этого, а англичане и не стремились к этому».

Гонконгцы смирились с воссоединением с Китаем и приняли новые правила игры. Да, они проявляют некоторую строптивость. И нужно отдать должное, протесты имеют некоторые успехи. Так, производители курятины смогли выбить из правительства компенсацию за уничтоженный товар во время борьбы с эпидемией «куриного гриппа», рыбаки и фермеры получили компенсации во время «болезни красных водорослей», в результате которой погибла рыба и морепродукты в акватории Гонконга, профсоюзы постоянно продавливают выгодные для наемных рабочих условия труда. Но политическая демократизация — не та мотивация, которая выводит в Гонконге людей на улицы.

Как пишет тот же Ли Кван Ю, «ранним утром 1 июля 1997 года, по окончании церемонии передачи Гонконга Китаю, я слышал, как толпа людей, использовавших мегафоны, выкрикивала лозунги в течение 10-15 минут. Позже я узнал, что в демонстрации принимали участие примерно 3000 человек, сопровождаемых полицией, которая двигалась впереди колонны по опустевшим улицам. Лидер Демократической партии Мартин Ли обратился к толпе с балкона здания Законодательного совета с призывом продолжать борьбу за демократию. Революционная ситуация в городе отсутствовала. Со времени подписания Совместной декларации в 1984 году прошло 13 лет, у людей было достаточно времени, чтобы подготовиться к этому событию. Какого-либо ликования по поводу воссоединения с Родиной не было. Не было заметно ни скорби о покидающих город англичанах, ни бурных приветствий во время прощального парада или во время отплытия королевской яхты «Британия», которая утром того же дня отдала швартовы, увозя из Гонконга последнего губернатора».

Похоже проходят и празднования 20-летия описанного выше события. В Гонконге нет большого восторга от жизни в Китае. Но, как показывает статистика, количество эмигрантов из Гонконга в другие страны снизилась на 20% по сравнением с 2014 годом. Местные жители все еще получают приличные, по мировым меркам, доходы. Уровень жизни выше, чем у ближайших соседей. Гонконгцы не выводят свои активы из региона. Наоборот в Гонконг приходят большие китайские (и не только) деньги. Город остается «налоговой гаванью», при этом зарегистрированные здесь офшоры имеют больший уровень защиты, чем латиноамериканские.

Жители Гонконга приспособились. Они уже часть большого Китая. После 2047 года эта близость станет еще ощутимей. Но это уже не будет иметь никакого значения.

Источник: Главред

Источник